Бобер

Сегодня просыпаюсь оттого, что огромный бобер грызет ножку моего дивана.  Ну, вообще-то я знаю, что бобра у меня дома нет. Поэтому медленно открываю один глаз – и вижу заднюю часть тушки черныша, голова засунута под диван и что-то там с упоением грызет. С его стороны ножки железные, конечно, но мало ли чего моему малышу стрельнуло в попу. Заглядываю вниз. Мне навстречу вылезает деловая слюнявая морда. На пол с грохотом падает почти съеденный мосол.  Мы с собакой внимательно друг на друга поглядели и вернулись каждый к своему делу: я - спать, он - догрызать мосол.

Ну, у меня с засыпанием под клацанье зубов об кость вышло хуже, чем у Ханыги с добыванием говяжьего мозга. Хотя у него хватило совести вытащить голову из-под дивана. Повернувшись ко мне попой, он развалился во всю могучую ширь тела и выплюнул кость, посчитав, что добыл из нее все, что можно, став вдвое умнее, чем раньше. Барским взмахом могучей черной лапы он отправил кость под шкаф.
Мы с ним блаженно вздохнули и приготовились спать.

Полежав минуту, собак решил, что в кости еще могли заваляться мозги и надо бы проверить это. Когтистая лапа вдарила по полу, по шкафу, снова по полу. Затем раздался грохот тушки, которой лень встать и которая передвигается лежачим полупрыжком. Удары по полу и шкафу возобновились. Остатки моего сна бежали прочь, заткнув уши.
Убедившись, что кость сама вылезать отказывается, а ни лапой, ни фыркающей пастью ее не достать, обиженный пес ушел в другую комнату.
Я приготовилась уснуть в третий раз. Кажется, мне даже начал сниться сон.

На лицо капнуло. Один, второй, третий раз. Капли были небольшие, но холодные и по ощущениям вполне заменили градины. Открываю глаза - у дивана сидит собак и, задумчиво созерцая уже не такую и спящую меня, пускает слюни мне на лицо.  Сколько на его морде было укора: как ты можешь спать, когда мой мосол лежит под шкафом! Я, конечно, воспитанный пес и ничего тебе не скажу, но кость под шкафом, а ты спишь, а я не сплю, и хочу срочно подъесть костный мозг. Позволив мне все это прочитать по своей черной морде, песа вскочил: ах, ты не спишь! это так здорово! а я все не решался тебя разбудить! ах!

Со злой физиономией босиком прошлепываю к шкафу, достаю кость, вручаю ее счастливой, как Винни-Пух от горшка с медом, собе и ложусь спать. Грызня возобновилась с новой силой и явно посвящалась мне, такой доброй и находчивой, как аналог серенады. Сон так и не явился. пришлось вставать и одеваться. а бессовестный собак, убедившись, что в кости мозга больше нет и ума ему не прибавить, с чувством выполненного долга ушел спать в зал, к балкону.