Давно про Бриза не писала - повода не давал. Вел себя так примерно, что это должно было насторожить, но не насторожило.  Наивная я решила: собаке уж двадцатый месяц пошел жизни, опыт какой-никакой появился, резвучесть-горячность щенячья уходит, сменяясь степенностью. Ага! Щас!

Утренняя прогулка перед работой. Воскресенье. Почти пустые улицы. Холод собачий после ласковых за +20 по Цельсию – целых +2. У мерзлявой меня стынут бесперчаточные пальцы. Иду, ежусь, мечтая побыстрее согреться в движении.

Вот кого температурные перемены обрадовали так это Бриза. Он уже часов с четырех приходил толкать меня носом, протестуя против закрытия окна насовсем. Никак не желал понимать, что у меня повышенной волосатости нет и спать при температуре, близкой к нулю, я не умею. Так что когда я встала-таки с дивана, собака вприпрыжку помчалась к двери, порываясь меня обнять от избытка радостных чувств. Гулять! На холодок! На улицу!

Прогулка по освещенному тротуару вдоль дороги, мимо всевозможных построек, потому как страшно ходить в темноте по другим местам рано-рано утром. Миновав первую остановку по бодрящему холодку, я окончательно проснулась и стала с легким интересом поглядывать по сторонам. Увы, не на триста шестьдесят градусов. Интерес и активность Бриза просто распирали, компенсируя летнюю лень.

Миновали вторую остановку, углубляясь в спальный район.

- Уууууууууууваввввууууууууу! – трубный взлай лайки из ближайших к нам впереди кустов прозвучал для меня гласом собаки Баскервилей.

 

Маленькое отступление.

У самостоятельной, без хозяйского присмотра, собачьей жизни есть свои минусы. Вы не все знаете о своей собаке, а это плохо. В числе вещей, которых я не знала о своей собаке, было что же сделал Бризу молодой самовыгульный лайко-кобель черно-белой масти. Или наоборот – что Бриз сделал лайке этой. Лично при мне происходила лишь облайка этих двоих друг другом.

Кобель лайки проживает в доме соседнем и вечно скитается по микрорайону. В числе любимых развлечений того лайко-кобеля приходить под зарешеченное окно одной комнаты и дразнить южака. Близко он не приближался, нет, облаивал издалека, но видно такими обидными словами, что у южака от ярости крышу срывало. Стоило Бризу заслышать отдаленный взлай кобеля, он прямо в воздух подлетал и несся к окну. По первости тоже лаял, потом перестал, просто внимательно отслеживал перемещения врага по территории двора. Ну, мало ли кто кого отслеживает и облаивает. На прогулках совместных  с лайкой мы не пересекались – везло.

 

Так вот, издав привычный лай, кобель вылетел из кустов откуда-то сбоку, и пронесся мимо нас метрах в десяти-двенадцати. Дальше события разворачивались со скоростью света.

Карабин ломается как игрушечный, Бриз пущенной стрелой стартует за лайкой. Лайка, почуяв, что нарвался на неприятности и надо было молчать в тряпочку в кустах, припустил в сторону дома. Две длинноногие собаки совсем не черепашьим, как вы можете догадаться, шагом скрываются у меня из вида в той стороне, откуда мы только что пришли. Секунды за три.

Чувствуя себя последним тормозом, осознаю вяло, что Бриз возвращаться не собирается. А вокруг дороги-машины-люди.

Побежала, высматривая серую шкуру. Вой лайки стих быстро: бежать и орать (возможно спрятаться) одновременно сложновато. Так что из всех ориентиров мне люди.

- Серую собаку видели? – останавливаюсь около женщины с собачкой, которая недавно оборачивалась, явно кого-то заметив в кустах.

- Вашего пушистика? – расплылась в улыбке женщина. Ее собачка меня облаяла, и была права – кто такой распустехе собаку доверил выгуливать? Не справляешься – ходи по лесам и полям, раз дрессировку коту под хвост засунули.

- Угу, - угрюмо киваю.

- А он за Максом побежал. Туда. Наверное, домой.

Торопливо возвращаюсь в наш двор. Двор пуст. Иду в парк дальше. Парк тоже пуст. Надо вернуться к дому и там прикинуть, куда могла усвистать напуганная лайка. Тишина воскресного утра давит на уши. Четыре солнца пульсируют после бега в моем теле. Где тот утренний холод? От меня валит пар и страх. Где Бриз?

Дохожу до дома и вижу трогательно свернувшийся серый клубок, лежащий возле пустующего мини-склада. Лежит на дороге-тротуаре, как в своем дворе, лапки под себя сложил и дремлет по виду. Услышал шум шагов, поднял голову…

С восторгом неземным, как будто это я умчалась убивать лайку, бросив его посреди улицы, а теперь к нему вернулась – кидается мне на грудь. Скачет, радуется, норовит лизнуть в лицо. Таких восторгов я не удостаиваюсь даже после возвращения с ночи – времени, когда мы не видимся больше всего.

Молча иду домой, помахивая поводком. Собака труссит у ноги. В подъезде беру его за ошейник и мы проходим в квартиру. Сил на общение, брань и иные действия у меня нет. Расстегиваю ему ошейник и начинаю заниматься мелкими делами по хозяйству. Времени у меня завались – прогулка наша вместо часа уложилась в 15 минут. Показавшиеся мне часом, как минимум.

По возвращении с работы была встречена как потерянный и найденный спустя восемнадцать лет ребенок из мексиканского сериала. Мое молчание действовало на собаку устрашающе. Он ластился, толкался, пытался прыгнуть на грудь, пищал, всем своим видом показывая, что он хороший, самый лучший, а утром было дело чести, месть и я должна понять…

Никому я ничего не должна. Нельзя очеловечивать собаку, даже если это помогает ее лучше понимать. Дрессировка – лучший друг самовольных собак и тормозных хозяек с плохой амуницией. Когда там у нас по расписанию занятия на площадке? Пойдем память освежать.

 

       Боялась даже предположить, что стало с лайкой. Крови и ран на Бризе я не нашла. Лайки видно не было тоже все эти дни. Поскольку мы личности приметные, где живем знают многие – серая собака на окне успела стала стать местной достопримечательностью – хозяева пострадавшей собаки нас найти могли на раз. Никто не явился. Тишина.

            И вот сегодня вечером слышу короткий взлай вылетающей из подъезда соседнего дома собаки. Жив курилка. Слава богу.